The Mistress of Loren Darith
Не успела я обещать себе и вам избегать сравнений с "Волхвом" (впрочем, может, многочисленные сравнения побудят некоторых из вас прочитать эту гениальную книгу), как вынуждена нарушить обещание – атмосфера "Башни из чёрного дерева" в точности повторяет атмосферу поощряемой природой вседозволенности, греховности, обнажённости, блаженства и нереальности, которую я слишком хорошо помню по первой книге Фаулза. Утопающая в зелени усадьба вдали от цивилизации, старый сатир, две прекрасные нимфы и их личный мирок, отринувший все общественные нормы до единой.
Однако эта книга стала первой, где я не согласна с идеей автора, с той мыслью, которую он весьма агрессивно пытается донести до читателя в финале. Играя понятием экзистенциальной свободы, Фаулз рассматривает эгоизм как величайшую ценность и оправдывает грех и измену, если они помогают человеку сбросить оболочку благочестивости и общественного одобрения. В устах писателя это есть очищение, возвышение над собой и над другими людьми. Но... разве это так? Разве поддавшись искушению и переспав с молоденькой девчонкой, бросив жену и детей, ты добьёшься... хоть какого-нибудь самоуважения, самодостаточности и прочих положительных само-? Не спорю, возможность легко удовлетворять сиюминутные желания, не ограничивая себя правилами и предубеждениями, сродни некоторой свободе. Но человеком же нас делает как раз умение сдерживать животные порывы, а не идти у них на поводу.
Вне философских размышлений в книге также много рассуждений об искусстве – словами не писателя, но персонажей, отчего идеи перестают звучать как пропагандируемая автором аксиома. Хотя как раз со многими мыслями в этой области я согласна – в особенности о деградации искусства (имеется в виду искусство изобразительное), погрязшего в абстракционизме. Мне странно, но Фаулз пишет, что раньше любому смертному было понятно, хороша картина или нет, есть ли в ней душа. Не требовалось образование и интеллектуальная развитость, чтобы понимать искусство – так же как и художнику не нужны были особые технические навыки, чтобы рисовать.
Надо ли говорить, что теперь лишь элита считает себя вправе определять принадлежность той или иной картины к шедеврам. Искусство всё больше отдаляется от народа – что, как по мне, вина как искусства, так и народа...
В который раз ощущение, что не книгу читаю, а общаюсь с самим Фаулзом – человеком редчайшего ума, с которым я, может, и не отважилась бы спорить и высказывать свои мысли, встреться мы в реальности, но так, через книгу – одно удовольствие...
Однако эта книга стала первой, где я не согласна с идеей автора, с той мыслью, которую он весьма агрессивно пытается донести до читателя в финале. Играя понятием экзистенциальной свободы, Фаулз рассматривает эгоизм как величайшую ценность и оправдывает грех и измену, если они помогают человеку сбросить оболочку благочестивости и общественного одобрения. В устах писателя это есть очищение, возвышение над собой и над другими людьми. Но... разве это так? Разве поддавшись искушению и переспав с молоденькой девчонкой, бросив жену и детей, ты добьёшься... хоть какого-нибудь самоуважения, самодостаточности и прочих положительных само-? Не спорю, возможность легко удовлетворять сиюминутные желания, не ограничивая себя правилами и предубеждениями, сродни некоторой свободе. Но человеком же нас делает как раз умение сдерживать животные порывы, а не идти у них на поводу.
Вне философских размышлений в книге также много рассуждений об искусстве – словами не писателя, но персонажей, отчего идеи перестают звучать как пропагандируемая автором аксиома. Хотя как раз со многими мыслями в этой области я согласна – в особенности о деградации искусства (имеется в виду искусство изобразительное), погрязшего в абстракционизме. Мне странно, но Фаулз пишет, что раньше любому смертному было понятно, хороша картина или нет, есть ли в ней душа. Не требовалось образование и интеллектуальная развитость, чтобы понимать искусство – так же как и художнику не нужны были особые технические навыки, чтобы рисовать.
Надо ли говорить, что теперь лишь элита считает себя вправе определять принадлежность той или иной картины к шедеврам. Искусство всё больше отдаляется от народа – что, как по мне, вина как искусства, так и народа...
В который раз ощущение, что не книгу читаю, а общаюсь с самим Фаулзом – человеком редчайшего ума, с которым я, может, и не отважилась бы спорить и высказывать свои мысли, встреться мы в реальности, но так, через книгу – одно удовольствие...
)
